Раненое сердце (Patreon)

Черновцы. От восточного форпоста европейской культуры к западному форпосту советской империи. Какое будущее ждет этот уникальный город? 

В конце февраля я участвовал в конференции, проходившей в Черновцах. Город произвел на меня очень приятное впечатление. Медленно, но достаточно уверенно Черновцы просыпаются от летаргии советского господства. Когда в 80-х этот город открывал для себя немецкий историк Карл Шлегель, его поразила глубокая провинциальность городской жизни. В начале ХХ века здесь издавали пять ежедневных газет на немецком языке (не учитывая вечерних выпусков), а в лучших кафе города выкладывали более 100 газет и журналов. Черновицкие газеты читали даже в европейских столицах. Образованные черновчане знали все философские и литературные новинки Европы, у них, по словам Шлегеля, было «соседское отношение к тому, что думают и пишут в Бухаресте, Вене и Берлине. 

Без усилий и с большой непосредственностью на этом холме над Прутом принимается то, что возникло очень далеко…». В Черновцах пересекались и сосуществовали разные культуры и языки. В 1930 году из 120-тысячного населения 45 тысяч составляли евреи, 30 тысяч — румыны, около 14 тысяч — русины, 12 тысяч — поляки и почти 18 тысяч — немцы. Здесь возник «самый восточный немецкий университет Европы» (конечно, не по национальному, а скорее языковому и культурному признаку). Когда сюда пришла советская власть, город потерял свою культурную особенность. Восточный форпост европейской культуры превратился в западный форпост советской империи. Шлегеля тогда, в 80-х, поразило, что в городе он не мог найти ни одной книги о Черновцах. Этому было простое объяснение: «Вряд ли туристические организации стремятся скрыть от всех эту самую восточную столицу Габсбургов. Все гораздо проще: для них это просто маленький украинский провинциальный город, который остался на краю света. Куда газеты из Москвы доходят в небольшом количестве и с опозданием. Их мечтой является не габсбургский город, а жилой квартал на окраине, в поле». Кажется, что дух большого города ушел в небытие. «Нигде в мире нет такого количества светских заведений — кинотеатров, шахматных клубов, бассейнов, музеев, — где над входом можно увидеть столетние фрески и мозаики».

Удивительная встреча

С тех пор многое изменилось. Фасады старых домов понемногу восстанавливаются, храмы возвращают религиозным общинам. В городе происходит интересная культурная и научная жизнь. Я с удовольствием это чувствовал, общаясь с коллегами или блуждая по улочкам старого центра. Одна из этих улочек вывела меня к изысканному готическому собору. Храм выглядел не очень приветливо (выбитые окна, закрытые двери и металлические ворота перед собором). Из надписи я узнал, что передо мной католический костел Сердца Иисуса. Я уже думал идти дальше, как вдруг ко мне обратился человек с интеллигентным выражением лица. Его украинский имел заметный польский акцент. Мужчина оказался священником небольшого прихода (примерно в 50 человек). Он предложил показать храм, и я с радостью согласился. Открыв сначала ворота, а потом двери собора огромным ключом, священник (как я узнал чуть позже — отец Станислав) провел меня внутрь. Мы разговорились. Первый камень собора был освящен 7 июня 1891 года. Уже через три года было построено величественное сооружение по проекту Черновицкого архитектора профессора Ляйцнера. Оконные витражи привезли из Гротова (Польша). Стены храма расписал художник Каша из Николаева, автором главного алтаря и амвона стал австрийский мастер Штуфлессер, а орган был изготовлен в Германии. Колокола привезли из Эдинбурга (самый большой из трех назвали «Сердце Иисуса»). Здание собора было освящено 25 октября 1894 года. Храм функционировал до 1945 года, когда его закрыла советская власть. В 1960 году в помещении собора решили разместить государственный областной архив. Для этого было построено два железобетонных перекрытия, между колоннами собора соорудили кирпичные стены. Были уничтожены витражи окон, алтарь и орган (один из лучших в Европе), часы с серебряными таблицами, колокола и церковная утварь…

Только в 2010 году собор вернули верующим. Но неприятные приключения продолжались. Как рассказал мне отец Станислав, деньги, которые долго собирали на реставрацию (удалось собрать 83 тысяч долларов) пропали: «обанкротился» банк, в котором они хранились, а поскольку счет принадлежал не частному лицу, их так и не удалось вернуть (даже 200 тысяч гривен, которые гарантирует государство). Сегодня, несмотря на все испытания, продолжаются реставрационные работы. Правда, очень и очень медленно (нехватка средств). В восстановлении собора участвуют горожане разных конфессий, даже атеисты. Все они чувствуют, что делают важное и полезное для города дело…

После довольно продолжительного разговора мы спустились в подземелье храма. Стены подземной часовни были обложены новым красным кирпичом, было видно, что помещение после капитального ремонта. По обе стороны от Распятия — стеклянные стены, за которым виднелись сложенные цинковые гробы. В них находятся останки 60 польских солдат-католиков, погибших во время Первой мировой войны. В конце 50-х годов во время реконструкции собора под архив останки солдат перезахоронили: их перенесли с храмового кладбища в подземную часовню и вход замуровали. И только несколько лет назад вход снова был открыт. Интересная деталь — советская власть после перезахоронения останков погибших солдат установила мемориальную мраморную табличку (скажем, 50х100 сантиметров), где было указано: «Здесь захоронены 60 польских солдат, погибших в войну 1914-1917 гг.». Когда стену разобрали и табличку перевернули — оказалось, что на самом деле это плита с румынской могилы начала ХХ века, которую украли на кладбище. Мы не знаем имен этих людей. Мы не знаем обстоятельств их жизни и их смерти. Но мы знаем то, что больше жизни и смерти..

.

Надежда на Возрождение

Когда я после разговора с отцом Станиславом бродил по старым улочкам, меня не отпускали мысли об увиденном и услышанном. Храм, над которым работали ведущие мастера со всей Европы и в котором в течение 50 лет ежедневно служили святые мессы. Здесь в боковых алтарях на Рождество устраивали вертепы. На праздничных службах, кроме органа, часто играл маленький оркестр под руководством органиста Зажимского. Затем, с приходом советской власти, — варварское уничтожение всего внутреннего убранства, всей прежней жизни. Областной архив под готическим сводом и над костями замурованных в подвале польских солдат. Разбитые витражи, закрашенные настенные росписи, уничтоженный орган. А в последнее десятилетие — потеря денежных сбережений, коварство и алчность одних людей, искренность и жертвенность — других. Как это похоже на всю нашу историю последнего столетия… Но храм все-таки возрождается. Несмотря на все неблагоприятные обстоятельства. И это дает надежду…